II

— Не забудь подмести, — слабым голосом сказал отец Рейтеру.

Приступ кашля сотряс его иссохшее тело. Старик прижал ладони ко рту, но мокрота просочилась сквозь пальцы.

— Самый чистый... трактир...

— Подмету, отец. Доешь суп.

— Не могу... невкусно...

— Беа сварила его утром специально для тебя, — Рейтер старался не показывать раздражение. — Тебе нужно подкрепить силы. Доешь все.

Он решительно прикрыл за собой дверь и отправился в общий зал. Обед закончился несколько часов назад, у столиков остались только трое посетителей: два усталых купца, толковавших о ценах на вестмаршское вино, и парень явно из религиозных, тихонько листавший толстую книжку. Рейтер прошел за стойку, где жена точила кухонный нож.

— Отнеси отцу чаю, — попросил Рейтер. — Ему совсем худо.

— Добавить немного меду? — спросила Беа, глядя на него с сочувствием.

Рейтер вздохнул. За последние месяцы мед подскочил в цене — тристрамский купец задерживался. Рейтер надеялся, что к концу следующей недели тот все же объявится, иначе в трактире закончатся запасы.

— Нет, не надо, — жена посмотрела на него с неодобрением, и он быстро добавил: — Если у нас не будет меда, посетители будут недовольны, и это повлияет на нашу репутацию. Отец этого не одобрит.

Беа нахмурилась еще сильнее.

— Он и сам посоветовал бы экономить мед, если бы знал. Трактир — это вся его жизнь. Его наследие... — Рейтер помедлил, затем поднял руки, сдаваясь. — Ладно! Добавь меду. Только капельку.

Бросая на него уничижительные взгляды, она приготовила чай, от души сдобрив его медом, и скрылась на лестнице.

Рейтер снова вздохнул. Сейчас он сдался, но позже все равно поговорит с ней. В последнее время жена с завидным постоянством мотает ему нервы.

Дверь распахнулась, в главном зале раздались шаги. Все еще глядя на лестницу, Рейтер начал приветственную речь:

— Добро пожаловать в трактир «Оазис», добрый господин. Чем могу служить?

— «Добрый господин»? Что ж, все лучше, чем «госпожа», — ответил ему веселый женский голос.

Рейтер обернулся. На гостье были тяжелые доспехи, те самые, которые он впервые увидел восемь или девять лет назад. Шлем, нагрудник, щит, кистень, белая накидка с вышитым символом Закарума — это была она. Он даже рот раскрыл от изумления.

Крестоносец?

— Я... прошу прощения, госпожа, — ответил он машинально.

Она легко рассмеялась.

— Никаких «госпожей». Меня зовут Анаджин.

— Прошу прощения... Анаджин, — повторил Рейтер.

То же самое имя? Она выглядела иначе, чем он запомнил. Ее волосы были длиннее и тоньше, изящно очерченный овал лица, не такой крупный нос... К тому же, она казалась моложе.

Он почувствовал, что за беседой следят все, кто был в зале, и это придало ему уверенности. Все же не он один испугался ее появления.

— Вам нужна комната? Ваша ученица с вами?

Ученица. Воспоминание о неподъемном столе и проклятом пятнышке на доспехе всплыло в его памяти и заставило желудок болезненно сжаться. Неловкость нарастала, и он тщетно старался отмахнуться от призраков прошлого.

— Приготовь комнату для одного. Я еще не нашла ученицу, — ответила женщина-крестоносец. — Кроме того, я хотела бы еще раз заглянуть в твою библиотеку.

Рейтер вместе с ней вышел из зала и направился к библиотеке.

— Конечно. У нас лучшая библиотека в... — он замолчал и нахмурился.

«Еще не нашла ученицу»? У Анаджин была ученица. Но, может быть, его просто подводит память? Он прогнал непрошеную мысль.

— Лучшая библиотека в Кеджистане. За пределами Калдея, разумеется.

Анаджин не отставала от него, ее доспехи тяжело бряцали при каждом шаге.

— Я побывала на тридцати заставах в этой пустыне, не менее. И думаю, что ты и твой отец правы, — ответила она. — У вас и правда самая крупная библиотека за пределами больших городов. По правде сказать, я никогда не видела подобного собрания в обычных поселениях.

— Это отец придумал, — сказал Рейтер. — Калдейский Приют — небольшой городок, но все, кто едет в Калдей или обратно по южной дороге, останавливаются здесь. «Оазис», понимаете? Последняя возможность хлебнуть прохладной воды перед переходом через сложный участок пустыни. Отец заметил, что многие преподаватели из академии, ученики и религиозные паломники не слишком жалуют таверну, которая стоит дальше на этой дороге, и построил трактир, который лучше подходил бы под их вкусы.

«Зря потратив кучу времени и сил», — прибавил он про себя. Можно было бы заработать куда больше, продавая выпивку, чем сдавая комнаты неимущим студентам.

— Он скупал книги у проезжих купцов.

— Кстати, как поживает твой отец?

— Он умирает.

Анаджин участливо склонила голову.

— Я могу помочь? Можно его повидать?

— Он не в себе последнее время. Не хочется тревожить его воспоминаниями о прошлом.

Анаджин быстро взглянула на него.

— Как скажешь.

Они подошли к двери библиотеки.

— С тех пор, как я была здесь последний раз, у вас появились новые книги?

— Думаю, да, — ответил Рейтер. Он не прочел ни одной из них. — Вот мы и пришли.

Он придержал дверь.

— Спасибо, — сказала она.

Она сделала шаг в сторону, и прядь ее волос коснулась руки Рейтера. Светлых волос. В один миг он вспомнил все:  наставницу, темные волосы, имя.

— Вы... ты не Анаджин. Ты ее ученица!

Она насмешливо улыбнулась:

— Уже нет.

— Но доспехи... Ты же сказала, что тебя зовут Анаджин!

— Меня так и зовут, — подтвердила она.

Смущение переросло в гнев. Рейтер почувствовал, что она опять делает из него посмешище.

— Так звали твою наставницу!

— А теперь — меня, — она все еще улыбалась. — Тебе и правда это кажется странным?

Ты! — Рейтер понизил голос. — Ты даже разговариваешь, как она!

Его голос сорвался на шипение.

— Хотела меня надуть? Мало я опозорился в тот раз?

— Я не хотела тебя оскорбить. Я — крестоносец. И зовут меня Анаджин, — сказала она. — Так же, как звали мою наставницу. И ее наставницу тоже.

— Вас всех зовут Анаджин?

— Вместе со щитом наставницы я унаследовала ее миссию и ее имя.

— Унаследовала? Как? Что случилось? Твоя наставница... погибла?

Внезапно Рейтер почувствовал, что не хочет слышать ответ. Он быстро сменил тему.

— Ты тоже ищешь книги про Урех?

— Нет. Мне нужны сведения об утерянных записях Тал Раши.

— По... нятно.

Рейтер ничего не понял.

— Тогда не буду тебе мешать.

Он поспешно вернулся в общий зал. Беа уже ждала его.

— Новые постояльцы?

Рейтер неохотно кивнул.

— Кто она?

— Она уже была здесь несколько лет назад. Мне кажется, у нее не все дома, — шепнул он.

Беа недоверчиво покосилась на мужа.

Рейтер убрал посуду за купцами и поставил кувшин воды перед одиноким посетителем, который сидел за отдельным столом. «Сумасшедшая, — думал Рейтер, наливая гостю полный стакан. — Никто в здравом уме не присваивает себе чужое имя и не пытается жить чужой жизнью. Это глупость какая-то». Он хладнокровно прикинул, сколько времени отнимет продажа книг, когда отец умрет. Будет лучше, если у крестоносцев пропадет охота возвращаться сюда.

Суровый голос прервал его мысли:

— Трактирщик!

Это был посетитель, кому он только что подал воды. Из религиозных.

— Кто эта женщина в доспехах?

— Если честно, не знаю, — Рейтер говорил чистую правду. — Она со странностями.

Мужчина захлопнул книгу. На обложке был начертан один из известных символов Закарумской веры. Он был очень похож на тот, что украшал накидку крестоносца. Кроме того, посетитель и сам был одет в доспехи, очень похожие на броню Анаджин.

— Она раньше бывала здесь? — продолжал он допрос.

Рейтеру не понравились стальные нотки в его голосе.

— Однажды. Много лет назад. Я был еще совсем мальчишкой, — ответил он, стараясь, чтобы голос его звучал пренебрежительно. — Тогда она показалась мне странной, без царя в голове. Но не опасной.

Он спохватился, что неверно понял намерения собеседника.

— Она... ваш друг?

— Нет.

По сравнению с голосом гостя даже лед показался бы горячим.

— Значит, без царя в голове? Любопытно. А что ты скажешь о себе, трактирщик? Ты считаешь себя разумным человеком?

— Вполне, да, — ответил Рейтер.

— Неужели? И зачем же разумному человеку укрывать у себя еретичку?

Рейтер отпрянул:

— Что?!

— Я видел символы на ее доспехах и накидке. Это не просто украшения, — мужчина поднялся, и Рейтер впервые заметил, что тот физически очень силен. — Я — паладин Закарумской Длани. Я истребляю скверну и ересь, где бы ни встретил их.

Он ткнул перстом в грудь Рейтера, отчего тот чуть не упал.

— Я не чувствую в ней присутствия Света. Ею движет что-то иное. Если ты служишь вере, то не должен был пускать эту женщину под свою крышу. Или ты думаешь иначе, а, трактирщик?

— Нет, конечно, нет, — пискнул Рейтер.

— Почему ты впустил ее? — спросил паладин.

Рейтер дрожал под взглядом нависшего над ним здоровяка. Он еще никогда не видел настолько злого паладина.

— Я принимаю у себя всех, кто славит Свет. Откуда мне было знать, кто она на самом деле?

Тут ему в голову пришла дельная мысль.

— Она назвалась крестоносцем. Я думал, что она служит вашему ордену. Простите меня...

Рейтер пал ниц.

— Я вижу, что мое невежество привело к смертному греху. Могу ли я замолить его, добрый господин? — и задержал дыхание в ожидании ответа.

Воцарилась томительная тишина.

— Крестоносец? — Рейтер осмелился быстро взглянуть в лицо гостя. Паладин даже не смотрел в его сторону. — Что-то это мне...

— Достаточно одного вашего слова, и я немедля прогоню ее, добрый господин, — горячо зашептал Рейтер.

Паладин, казалось, не слышал его, погруженный в собственные мысли. Наконец он сказал:

— Да. Скажи, чтобы она встретилась со мной у входа. Я хочу узнать, каковы ее намерения. Если возникнет необходимость, я расправлюсь с ней, — и он поднялся наверх, прихватив книгу с собой.

Рейтер с трудом поднялся на ноги, утирая пот со лба. «Вот и славно», — сказал он себе. Пусть Анаджин сама разбирается с паладином. На улице. По возможности, на значительном расстоянии от трактира. Он слышал топот паладина наверху. Звяканье указывало на то, что тот облачался в доспехи. Рейтер поежился.

Однако он не хотел, чтобы Анаджин заметила его страх. Она уже однажды стала свидетельницей его позора, а ведь тогда все началось с пятнышка крови и чашки воды. Нет, это не должно повториться. Он просто велит ей убираться отсюда. Остальное не имеет значения. В конце концов, Рейтер — хозяин этого места. По крайней мере, станет им после смерти отца... И он не хочет, чтобы она здесь оставалась. Разумно, нет?

Когда он вошел в библиотеку, Анаджин читала увесистый фолиант.

— Анаджин, или как там тебя, ты должна покинуть мой трактир.

Она мельком глянула на него и перевернула страницу, водя по строкам пальцем, закованным в броню.

— Я слышала, там кто-то горячился в зале, — заметила она.

— Там один человек... паладин. Он говорит, что ты еретичка.

Она рассмеялась:

— Ну да, конечно!

Она по-прежнему не поднимала глаз от книги. Рейтер колебался, не зная, что сказать.

— Он грозился меня убить? — спросила она.

— Ну, не то, чтобы... Да. — Рейтер постарался придать голосу твердости. — Думаю, он хочет тебя убить. Он ждет на улице.

— Как мило с его стороны послать тебя с предупреждением.

Она продолжила читать. Рейтер мялся в нерешительности.

— Ты собираешься... выйти к нему?

— Может быть. Если он до тех пор не передумает, — ответила она. — Ждать ему придется долго, мне еще читать и читать. Может быть, он пока найдет какое-нибудь полезное занятие.

Рейтер ощутил себя совсем беспомощным. Вытащить ее силком — неудачная затея. Но он все же решился попробовать еще раз.

— Анаджин, я хочу, чтобы ты ушла из моего трактира. Сейчас же.

Она медлила с ответом, и Рейтер взорвался.

— Да что с тобой такое? Неужели книга тебе важнее, чем жизнь? За каким бесом ты вообще сюда явилась?

Анаджин вздохнула, отложила книгу и выпрямилась. Ее доспех приглушенно лязгнул.

— Твой отец просил мою наставницу...

— Настоящую Анаджин? Первую? — перебил Рейтер, не подумав.

Но ее это не задело.

— Да, ее. Но она не первая. Анаджин начала свой крестовый поход около двухсот лет назад.

Рейтер только моргнул, а она продолжала:

— Твой отец выспросил у нее все о крестовом походе. Разве он тебе не рассказывал? — Рейтер покачал головой, крепко сжав губы. — Тогда я объясню, только короче. Я пытаюсь спасти свою веру.

— От чего?

Анаджин грустно улыбнулась.

— От разложения. От скверны.

— Почему тогда этот паладин так тебя ненавидит?

— А ты бы обрадовался, если бы тебе сказали, что твоя вера насквозь прогнила? Что она проклята до самых корней и приносит лишь несказанное страдание и боль?

Она вздохнула.

— Не думаю, что этот воин занимает высокое положение. Сведения о крестовом походе скрываются ото всех, кроме верхушки их ордена. Если бы он был одним из иерархов, то не стал бы ждать.

— А что он может сделать?

— Чтобы убить меня, он готов сравнять твой трактир с землей, — Анаджин посуровела. — Не знаю, смогу ли я вразумить его. Если нет, придется, наверное, покинуть город. Поэтому я хочу закончить чтение до того, как выйду на бой.

— Но он и меня обещал убить! — наконец-то вырвались нужные слова.

Молчание.

— Правда?

— Ну, он не сказал это прямо...

Анаджин перебила его:

— Но ты чувствуешь себя в опасности.

Это было скорее утверждение, чем вопрос. Анаджин закрыла книгу.

— Тогда придется уходить прямо сейчас. Не хочу, чтобы ты рисковал из-за меня. А книга... — Она взяла фолиант в руки. — Ты не хочешь ее продать? Я тебе хорошо заплачу.

Рейтер молча уставился на нее.

***

Амфи чувствовал, как с каждым ударом сердца иссякает его терпение, словно это был песок, стекающий вниз из верхнего сосуда песочных часов. Ветер подметал дорогу перед трактиром, швыряя горсти песка в броню паладина.

— Крестоносец, — пробормотал он.

Где же он встречал это название? Может быть, в книгах? Может, во время обучения в Курасте? Нет, точно не там. Почему же его так взволновало это слово? Крестоносцы не сотрудничали с орденом Амфи. Это все, что ему было известно, но этого знания явно не хватало. Символы на ее доспехах были выписаны с почтением и тщанием. Никакого явного указания на святотатство. Она не была не из тех шутов и лицедеев, что разрисовывают тела священными символами и устраивают пляски в грязных тавернах.

Сеннис. Это имя Амфи не вспоминал уже много лет. Этот мальчик, один из его лучших друзей в пору травинкальского ученичества, неудержимо тянулся к знаниям. Может быть, причина в нем. Однажды ночью Сеннис пробрался в кабинет одного из старших священников ордена Закарумской Длани и стащил оттуда книгу. Он восторженно рассказывал Амфи обо всем, что вычитал — такие вещи ученикам никогда не преподавали. Мальчик даже немного испугался этого тайного знания, свидетельства о сокрытых преступлениях. Расколе веры. Вскоре после того происшествия Сеннис исчез, а Амфи...

Что случилось с Сеннисом? Амфи охватило раздражение. Знакомое чувство. Каждый раз, вспоминая о детстве, он ощущал прилив гнева и ненависти. Как будто воспоминания хранились на дне ядовитой сточной ямы, отравленной злобой. Беспокойство за судьбу друга накрыло его волной ослепительной ярости, и...

…Крестоносец. Амфи чувствовал, как с каждым ударом сердца иссякает его терпение, словно это был песок, стекающий вниз из верхнего сосуда песочных часов. Заморгав, он начал массировать виски. О чем он только что думал? О каком-то друге детства? Да, точно. Он отмахнулся от этой мысли. Сейчас важно было сосредоточиться на другом.

— Ты хотел поговорить? — голос выхватил Амфи из забытья.

Вот и она.

Амфи заметил, что люди поспешили укрыться кто куда. И местные жители, и путешественники старались как можно скорее убраться с улицы. «Правильное решение», — подумалось ему. Тут он заметил, что женщина пристально разглядывает его, склонив голову набок.

— Ты здоров, паладин? — спросила она.

— Назови свое имя, — резко ответил он. — Скажи мне, кто ты, если зло, ведущее тебя...

— Меня зовут Анаджин. Я крестоносец, — она многозначительно подняла бровь. — И я надеюсь, что мы сможем спокойно объясниться.

— Я не разговариваю с созданиями тьмы. Я сокрушаю их, где бы ни встретил, — оборвал ее Амфи.

— Прекрасно, — жизнерадостно ответила Анаджин. — Значит, у нас есть много общего. Только мне кажется, что сегодня нам не придется никого сокрушать. Что тебя беспокоит?

Амфи молниеносно выхватил меч, но она даже не обратила на это внимания, что еще сильнее разозлило его.

— Ты еретичка или нет?

— Нет.

— Ты хочешь сказать, что мы с тобой одной веры? — взревел он. — Ты смеешь утверждать, что следуешь путем Закарума?!

— Не в том смысле, к которому ты привык, — парировала Анаджин.

Она замолчала и посмотрела на него с сочувствием.

— У нас действительно много общего, паладин. Очень много. Мы стремимся к одной цели.

Амфи сплюнул. Почему слова этой женщины переворачивали все внутри него? Он еле сдерживался, чтобы не броситься в бой. Жажда убийства возрастала с каждым словом, сдавливая горло, но он заставлял себя говорить:

— Символы на твоих доспехах. Они священны. Ты не имеешь права носить их.

Женщина-крестоносец покачала головой.

— Не это волнует тебя, правда? Расскажи, что ты знаешь обо мне.

— Ты оскверняешь мою веру.

— Как?

— Я... не... знаю! — взревел он.

— А я знаю вот что, — сказала Анаджин. — Я знаю, что зло пускает ростки везде. Везде и в каждом. Даже в душах тех, кто объявляет себя праведниками и поборниками справедливости, если они утеряют бдительность.

— Замолчи, — прошептал Амфи.

От этих слов его гнев начал утихать.

— Я знаю, что на своем пути ты не раз испытывал раскаяние, — продолжала она. — Я знаю, что ты борешься за добродетель, но смутно подозреваешь, что некая сила подтачивает веру изнутри. Я знаю, что ты пытался разобраться в этом, и самое главное — я знаю, что ты силен, потому что до сих пор не поддался злу.

— Прошу, перестань, — взмолился Амфи.

Это была правда. Каждое ее слово. Ему изводили бесчисленные сомнения в правоте ордена. Мысли его смешались.

— Я знаю, что тебе знакомо сияние Света, иначе ты отрекся бы от своих клятв. И я знаю, что ты чувствовал его присутствие в полях, в миру, среди людей... но не в Травинкале. Ни в одном из храмов твоего ордена. И я знаю, что тебе ведома причина. Глубоко внутри ты знаешь правду. Даже если ответы скрыты от тебя.

Боль резанула по глазам. Он молча опустил голову. В его душе поднялась буря. Он погрузился в самое сердце урагана и обратил взор к правде.

И он увидел камень, окутанный тьмой.

В один миг смятение рассеялось. Ненависть. Ненависть заполнила все. Чистая, ослепительная ненависть.

Амфи указал острием меча на крестоносца. Впервые с момента встречи с ней он чувствовал ясную цель. Он поднял руку над головой и воззвал к мощи Света.

— С меня хватит разговоров, еретичка. Умри! — проревел он.

Анаджин коротко кивнула:

— Так тому и быть.

Она печально улыбнулась, и в тот же миг паладин обрушил на нее свой первый удар.

***

Рейтер не слышал разговор, но он ясно видел, как уродливая гримаса исказила лицо паладина. Сын трактирщика наблюдал за происходящим из окна. К нему подошла Беа.

— Отойди, — прошипел он. — Это опасно.

— Сначала ты отойди, — ответила она. Рейтер раздраженно обернулся к ней, но яркий свет с улицы привлек его внимание.

Беа ахнула. Рейтер вздрогнул. Паладин призвал... нечто... сияющее, как полуденное солнце. Он задержал сгусток сияния над головой, крикнул что-то Анаджин и обрушил свет на нее.

Перед тем как произошел удар, Рейтер увидел улыбку на ее лице.

Раздался оглушительный грохот, и гигантские языки пламени взвились на том месте, где стояла воительница. Самой ее не было видно.

Но миг спустя...

Молния ударила с небес, ослепительный разряд чистой мощи. Вместе с ним на землю обрушилась Анаджин. Паладин даже не видел ее. А через мгновение мрак навсегда застлал его взор.

Рейтер закричал и попятился, закрывая глаза от слепящего света. Но когда он опустил руки, перед глазами все еще плясали лиловые силуэты молнии. Яростно моргая, он осторожно выглянул из окна. Анаджин стояла на улице одна, невозмутимо покачивая кистенем.

Впрочем, были и следы присутствия паладина. Они усеяли всю улицу перед трактиром. Песок вокруг Анаджин был влажный.

Рейтера начала колотить дрожь. Беа в ужасе зажала рот ладонями. Оглушенный, Рейтер наблюдал, как Анаджин аккуратно продела рукоять кистеня в кольцо на доспехе и, бросив прощальный взгляд в сторону трактира, отправилась на запад, к заходящему солнцу, прочь из Калдейского Приюта.

Город провожал ее в абсолютной тишине, затаив дыхание.

Сверху раздался шум. Рейтер взлетел по лестнице и открыл дверь в комнату отца.

— Отец, тебе плохо?

Уже несколько месяцев отец не выглядел так бодро. Он во все глаза смотрел в окно, на уходящую в пустыню Анаджин.

— Это ж она! Ну, приезжала-то несколько лет назад! А я говорил, что дамочка непростая! Как она разделалась с ублюдком, а?!

— Да уж, — глубокомысленно ответил Рейтер.

Конец ее крестового похода

Крестоносец

Текст в формате PDF